1, 2
10 августа
И ночью дождь, и утром дождь. Хана прямо какая-то! Собирались под дождём в палатках. Оставили будущим поколениям тент над костром — и двинулись. «Великая мокрель» по болотам.
На тропе — реки, по которым можно устраивать соревнования по гребле на байдарках. Я падала бесчисленное количество раз. Вообще, после житья в лагере плечи и спина разленились. По ощущению вспомнился поход по Катуни. Но всё-таки мы молодцы — за 6 часов по такой тропе прошли 15 км и заночевали у слияния речек. Бедный Семён даже не вылез из палатки нас поприветствовать.
Ужин готовили в Серёжиной палатке на печке газовой. Красота! Сидели вчетвером; Серёжа нацепил фонарик на голову. Тепло, уютно, правда слегка угорели — голова кружилась, уши заложило, глаза слезились. Но ужин — вермишель с морковкой, сухари, мёд, золотой корень с сухими сливками — это да-а-а!
Потом долго не могли уснуть. Серёжа рассказывал про Крым.
11 августа
Сегодня тепло и хорошо-хорошо. У нас — «вселенская сушка» всех пожитков на костре (Маринка это сфотографировала).
Все разморенные слегка, движения замедленные. Может, тут место такое? И в прошлый раз на этой стоянке голова болела.
Вечером я сидела в кедре, провожая солнце и слушая Ештыкол. Устроили большой костёр, долго молча смотрели в него. Жить вне общества осталось три дня. Как мало!
12 августа
Ночью капал дождик, было холоднее, чем в прошлую ночь. Встали в 9.10. Сыро, но далеко в стороне Катуни — голубой просвет. Это обнадёживает. Съели вкуснейшего геркулеса и выпили какао на дорожку.
Вышли в начале 12-го. Чуть-чуть сбились с тропы, пришлось резко лезть в горку — ничего, это для разминки. Всем представилось, что так вот, с рюкзаками — и на Бармалей.
Привал был на 20 минут черничный! Объелись на 2 года вперёд, у всех резко обострилось зрение.
10 августа
И ночью дождь, и утром дождь. Хана прямо какая-то! Собирались под дождём в палатках. Оставили будущим поколениям тент над костром — и двинулись. «Великая мокрель» по болотам.
На тропе — реки, по которым можно устраивать соревнования по гребле на байдарках. Я падала бесчисленное количество раз. Вообще, после житья в лагере плечи и спина разленились. По ощущению вспомнился поход по Катуни. Но всё-таки мы молодцы — за 6 часов по такой тропе прошли 15 км и заночевали у слияния речек. Бедный Семён даже не вылез из палатки нас поприветствовать.
Ужин готовили в Серёжиной палатке на печке газовой. Красота! Сидели вчетвером; Серёжа нацепил фонарик на голову. Тепло, уютно, правда слегка угорели — голова кружилась, уши заложило, глаза слезились. Но ужин — вермишель с морковкой, сухари, мёд, золотой корень с сухими сливками — это да-а-а!
Потом долго не могли уснуть. Серёжа рассказывал про Крым.
11 августа
Сегодня тепло и хорошо-хорошо. У нас — «вселенская сушка» всех пожитков на костре (Маринка это сфотографировала).
Все разморенные слегка, движения замедленные. Может, тут место такое? И в прошлый раз на этой стоянке голова болела.
Вечером я сидела в кедре, провожая солнце и слушая Ештыкол. Устроили большой костёр, долго молча смотрели в него. Жить вне общества осталось три дня. Как мало!
12 августа
Ночью капал дождик, было холоднее, чем в прошлую ночь. Встали в 9.10. Сыро, но далеко в стороне Катуни — голубой просвет. Это обнадёживает. Съели вкуснейшего геркулеса и выпили какао на дорожку.
Вышли в начале 12-го. Чуть-чуть сбились с тропы, пришлось резко лезть в горку — ничего, это для разминки. Всем представилось, что так вот, с рюкзаками — и на Бармалей.
Привал был на 20 минут черничный! Объелись на 2 года вперёд, у всех резко обострилось зрение.
Побежали дальше. Ущелье Ештыкола красивое, раньше мы не обратили на это внимание.
Переправки, болотца.
Переправки, болотца.
Сделали на болоте перед перевалом перекус. Я щёлкнула один кадр в сторону Ештыкольской долины. Потом нам вслед наползли тёмные грозовые тучи, задул ветер — и нас пронесло мимо перевала.
Потом — вниз и вниз. Серёжа разохотился собирать моховики. Навстречу куча людей прошла. Один «Карабас-Барабас» сказал, что на Орое нас Семён дожидается.
Мы отметили Орой сыром, сухарями, шоколадом и персиковым соком. Рай земной!
Добежали до Семёна и остановились. Я набрала брусники на «алтайский стол» в Москве. Тут она спелая и крупная. За это поплатилась волдырями на ногах от укусов комаров.
На этом месте сильный ветер, который сушит дрова и хорошо раздувает костёр. Мы устроили настоящий пир — грибы, гречка, лепёшки из сухарей, манки, какао и корицы. А потом дотемна сушились у костра, смотрели на улетающие в ночь искры. Это наш последний вечерний костёр, потому что Семён договорился об автобусе на следующий день, и наш отъезд внезапно приблизился.
13 августа
Резво изготовили плов и какао, собрались и убежали вниз в 10.30 с невероятной прытью. Сделали привал на земляничной поляне за переправой через Орой. Оказалось, что ягоды все пересохли, зато — буйство шампиньонов, чеснока и сухой володушки. Я в лесу накопала марьин корень. Семён убежал вперед в Чибит «стопить» автобус. Мы шли вслед за ним по следам его «копытцев» [Семён ходил в бутсах].
Выяснилось, что когда шли на озеро, мы слегка заплутали, выбирая тропы правее. Потом оказалось, что тропу, повторяющую изгибы берега Чуи почти все забыли. А она оказалась очень и очень непростой — вверх да вверх. Мы уже от такого отвыкли. И тем не менее бежали без привалов, остановившись только, когда показался Чибит (это событие отметили финиками). Лес тут смешанный и даже скорее лиственный — берёзы, тополя, кусты, много марьина корня, попадалась костяника и даже чуть-чуть спелой малины. Сразу вспомнилась Катунь. Вообще, если хвойный лес по ощущению эфирному поднимает ввысь, то этот — мягче и как бы растекаешься в стороны.
Очень красив вид на каньон Чуи. На смотровой площадке перед Чибитом я щёлкнула свой второй кадр (наверное, получится мура).Выяснилось, что когда шли на озеро, мы слегка заплутали, выбирая тропы правее. Потом оказалось, что тропу, повторяющую изгибы берега Чуи почти все забыли. А она оказалась очень и очень непростой — вверх да вверх. Мы уже от такого отвыкли. И тем не менее бежали без привалов, остановившись только, когда показался Чибит (это событие отметили финиками). Лес тут смешанный и даже скорее лиственный — берёзы, тополя, кусты, много марьина корня, попадалась костяника и даже чуть-чуть спелой малины. Сразу вспомнилась Катунь. Вообще, если хвойный лес по ощущению эфирному поднимает ввысь, то этот — мягче и как бы растекаешься в стороны.
«Ссыпались» по склону к Чуе, а там на бережку — Семён. Мы пришли в 13.30. Автобуса нет, времени — вагон, погода — чудо, жарища. Я совсем осмелела и вымыла голову прямо в чуйской воде. Какое блаженство!
Потом — суп из шампиньонов, курильский чай. По Чуе проплыли, барахтаясь в спасательных жилетах, какие-то водники — тренировались что ли, а их товарищ на берегу фотографировал.
Потом — проход по хлипкому висячему мосту через Чую с обязательным пачканием об измазанные дёгтем перила — и мы в Чибите. Небольшая экскурсия по посёлку: ощущение, что в домах никого нет, все что-то делают в горах, однако нам встретились колоритные старики-алтайцы, дети.
Встали на выщипанной козами лужайке у трассы дожидаться автобуса. Кроме нас — трое рыбаков, группа детей и не очень детей из Барнаула. Мы с Мариной набрали воды из Чибитки, немножко чабреца.
Потом — проход по хлипкому висячему мосту через Чую с обязательным пачканием об измазанные дёгтем перила — и мы в Чибите. Небольшая экскурсия по посёлку: ощущение, что в домах никого нет, все что-то делают в горах, однако нам встретились колоритные старики-алтайцы, дети.
Встали на выщипанной козами лужайке у трассы дожидаться автобуса. Кроме нас — трое рыбаков, группа детей и не очень детей из Барнаула. Мы с Мариной набрали воды из Чибитки, немножко чабреца.
Был смешной момент, когда Сеня и один из рыбаков ходили «по делам» за остановку синхронно (Марина это щёлкнула).
В 18.00 уехали всей оравой. Шофёр — худосочный дядечка, но, видно, хороший человек, трудяга (и взял с нас всего по 15 тыс.).
Боб сбегал к мосту за зарытым кладом (2 бутылки «горючего»), его в автобусе обсмеяли, как только могли — и мы как поехали! По пути останавливаться было уже незачем. Как-то более незаметно миновали перевал у Ини. Горы там красивые — хочется потрогать, кажется, что на ощупь они мягкие, как мох, и шелковистые. Катунь — могучая!
В автобусе почти дотемна у нас не затихали визги, рёвы и песни всех времён и народов, от Шаинского до Маши Распутиной и обратно. Сеня на заднем сидении оказался в эпицентре этого «стихийного бедствия», но жив остался.
На Семинском перевале, когда уже стало темнеть, появилась первая звезда и кончился шаббат, произошло приключение — мотор отказался заводиться. Мужчины изобретали способы, как сдвинуть автобус, катили его в горку, а всем остальным пришлось чуть прогуляться вверх и помёрзнуть.
В Манжероке шумную компанию высадили в кемпинг. Для этого заехали в дремучий лес с трассы, думали, что не впишемся между сосен, но обошлось.
Над нами было потрясающее звёздное небо, падали метеоры, катились спутники. Я несколько раз брала у Серёжи очки — посмотреть на эту сказку.
Бедного водителя несколько раз останавливали гаишники, даже оштрафовали — это у них такие ночные развлечения.
Кусок пути от Горно-Алтайска до Бийска я опять проспала — место какое-то дремотное.
В Бийске в привокзальном скверике при свете свечи и газовой горелки была предрассветная трапеза с чёрным кофе, шоколадом, щедрой порцией геркулеса. И всё это было уже —
14 августа
День, оттого что не спали, получился бесконечно длинным и насыщенным впечатлениями. Уехали в шикарном общем вагоне в Барнаул в 7.50 по местному. За 5 часов езды успели наговориться с Серёжей о перипетиях горных путешествий.
Барнаул — одно большое нечленораздельное воспоминание, связанное с едой без тормозов и закупкой пищи на дорогу на рынках и в магазинах, где слишком много для одного города хамовитых продавцов. Прошёл летний ливень. У кинотеатра мы воссоединились со свежевымытым в душе Семёном, шиканули чёрным кофе с шоколадками и отправились на старый рынок пешком вниз-вниз в поисках мёда (но уже было поздно).
Барнаул — город вкусных булочек, пряников, ряженки, сыра и яблок-алтаек. И ещё один невероятный сюрприз: минута разговора с Луганском — 400 р. (а из Москвы — 750). Я за 5 минут вывалила маме всё мое счастливое послепоходное настроение (в это время компания отвезла Семёна на трамвае к ряженке с пряником).
Поезд уходил в 18.30 по московскому времени, в дождь и грозу — прощальное омовение, последний привет Алтая…
15 августа
У нас в купе — аномалия, Бермудский треугольник. Началось с пропажи моей ветровки, потом в щель окна бесследно канула шоколадка с огромными орехами и красивой картинкой с видом Альп. Вечером все кинулись на розыски мешочка с яблоками. Серёжа предчувствовал, что он где-то внизу. Оказалось, он на них лежал.
Купе у нас уютное, с флоксами на столе, с запахами еды, трав. Мешочки болтаются на верёвке, как погремушки в манеже над ребенком, подпрыгивают, как марионетки.
Вечером — набеги на станции в страстном желании горячей картошечки; смешливое настроение, усыпивший меня рассказ Серёжи о Лондоне.
16 августа
Мы уже ближе к Уралу. Вчерашние угнетающего вида берёзки-кривульки-обрубки на болотах сменились более стройными, вперемешку с елями и соснами. «Скоро осень, за окнами август». Мы уписываем пирожки с груздями, зефир. Новые пропажи — фотоаппарат, мёд, мундштук, «Отделённая реальность». Весёлый попался барабашка!
Весь день с перерывами на еду компания резалась в преферанс, а я смотрела в окно. Красив Урал, нечего сказать! Было штук 5 тоннелей, арочные мосты между холмами. Горы лесистые, берёзы уже желтеют. Дали, небеса — насколько хватает глаз. Это — печальное прощание природы со мной, уже обернувшейся лицом к приближающемуся городу с его проблемами и суетной жизнью.
17 августа
День какой-то вялый, болезненный, неловкий. Сеня перевернул печку и «накормил» рисовой кашей мой рюкзак и кеды, потом на меня кофе пролился. Уже и преферанс надоел. В Муроме Маринка всё-таки утешилась шоколадкой. Интересная последняя остановка перед Москвой — Вековка: весь перрон — в людях с вазами, люстрами, стопками и бокалами.
День был пасмурный, но не холодный, хотя радио пугало нас известием, что в Москве +12°С (приехали, называется!).
С Казанского вокзала разъехались грустно, молча, опустошённо. Уже не в лесу, но ещё не в городе. Приключение закончилось.
Всё…
В 18.00 уехали всей оравой. Шофёр — худосочный дядечка, но, видно, хороший человек, трудяга (и взял с нас всего по 15 тыс.).
Боб сбегал к мосту за зарытым кладом (2 бутылки «горючего»), его в автобусе обсмеяли, как только могли — и мы как поехали! По пути останавливаться было уже незачем. Как-то более незаметно миновали перевал у Ини. Горы там красивые — хочется потрогать, кажется, что на ощупь они мягкие, как мох, и шелковистые. Катунь — могучая!
В автобусе почти дотемна у нас не затихали визги, рёвы и песни всех времён и народов, от Шаинского до Маши Распутиной и обратно. Сеня на заднем сидении оказался в эпицентре этого «стихийного бедствия», но жив остался.
На Семинском перевале, когда уже стало темнеть, появилась первая звезда и кончился шаббат, произошло приключение — мотор отказался заводиться. Мужчины изобретали способы, как сдвинуть автобус, катили его в горку, а всем остальным пришлось чуть прогуляться вверх и помёрзнуть.
В Манжероке шумную компанию высадили в кемпинг. Для этого заехали в дремучий лес с трассы, думали, что не впишемся между сосен, но обошлось.
Над нами было потрясающее звёздное небо, падали метеоры, катились спутники. Я несколько раз брала у Серёжи очки — посмотреть на эту сказку.
Бедного водителя несколько раз останавливали гаишники, даже оштрафовали — это у них такие ночные развлечения.
Кусок пути от Горно-Алтайска до Бийска я опять проспала — место какое-то дремотное.
В Бийске в привокзальном скверике при свете свечи и газовой горелки была предрассветная трапеза с чёрным кофе, шоколадом, щедрой порцией геркулеса. И всё это было уже —
14 августа
День, оттого что не спали, получился бесконечно длинным и насыщенным впечатлениями. Уехали в шикарном общем вагоне в Барнаул в 7.50 по местному. За 5 часов езды успели наговориться с Серёжей о перипетиях горных путешествий.
Барнаул — одно большое нечленораздельное воспоминание, связанное с едой без тормозов и закупкой пищи на дорогу на рынках и в магазинах, где слишком много для одного города хамовитых продавцов. Прошёл летний ливень. У кинотеатра мы воссоединились со свежевымытым в душе Семёном, шиканули чёрным кофе с шоколадками и отправились на старый рынок пешком вниз-вниз в поисках мёда (но уже было поздно).
Барнаул — город вкусных булочек, пряников, ряженки, сыра и яблок-алтаек. И ещё один невероятный сюрприз: минута разговора с Луганском — 400 р. (а из Москвы — 750). Я за 5 минут вывалила маме всё мое счастливое послепоходное настроение (в это время компания отвезла Семёна на трамвае к ряженке с пряником).
Поезд уходил в 18.30 по московскому времени, в дождь и грозу — прощальное омовение, последний привет Алтая…
15 августа
У нас в купе — аномалия, Бермудский треугольник. Началось с пропажи моей ветровки, потом в щель окна бесследно канула шоколадка с огромными орехами и красивой картинкой с видом Альп. Вечером все кинулись на розыски мешочка с яблоками. Серёжа предчувствовал, что он где-то внизу. Оказалось, он на них лежал.
Купе у нас уютное, с флоксами на столе, с запахами еды, трав. Мешочки болтаются на верёвке, как погремушки в манеже над ребенком, подпрыгивают, как марионетки.
Вечером — набеги на станции в страстном желании горячей картошечки; смешливое настроение, усыпивший меня рассказ Серёжи о Лондоне.
16 августа
Мы уже ближе к Уралу. Вчерашние угнетающего вида берёзки-кривульки-обрубки на болотах сменились более стройными, вперемешку с елями и соснами. «Скоро осень, за окнами август». Мы уписываем пирожки с груздями, зефир. Новые пропажи — фотоаппарат, мёд, мундштук, «Отделённая реальность». Весёлый попался барабашка!
Весь день с перерывами на еду компания резалась в преферанс, а я смотрела в окно. Красив Урал, нечего сказать! Было штук 5 тоннелей, арочные мосты между холмами. Горы лесистые, берёзы уже желтеют. Дали, небеса — насколько хватает глаз. Это — печальное прощание природы со мной, уже обернувшейся лицом к приближающемуся городу с его проблемами и суетной жизнью.
17 августа
День какой-то вялый, болезненный, неловкий. Сеня перевернул печку и «накормил» рисовой кашей мой рюкзак и кеды, потом на меня кофе пролился. Уже и преферанс надоел. В Муроме Маринка всё-таки утешилась шоколадкой. Интересная последняя остановка перед Москвой — Вековка: весь перрон — в людях с вазами, люстрами, стопками и бокалами.
День был пасмурный, но не холодный, хотя радио пугало нас известием, что в Москве +12°С (приехали, называется!).
С Казанского вокзала разъехались грустно, молча, опустошённо. Уже не в лесу, но ещё не в городе. Приключение закончилось.
Всё…
Комментариев нет:
Отправить комментарий